Может быть, Натан прожил дольше, чем она, но в глазах Клариссы он не был стариком. Это был сногсшибательный, смелый и мудрый мужчина, который сделал ее красавицей. Она задыхалась, глядя на его обнаженное тело.

Ни один мужчина никогда не ласкал Клариссу с такой чуткостью и одновременно уверенностью; ни один мужчина никогда не будил в ней такую страсть.

Потом он повернулся, и она оказалась под ним. Мир качался и плыл в его горячих объятиях. И наконец, когда Кларисса выгнулась, закричав от наслаждения, она услышала, как поют добрые духи.

Глава 40

Подобно ястребу, атакующему жертву, Кэлен летела вперед и в то же время, подобно орлу в вышине, парила на месте. Свет и темнота, жара и холод, время и расстояние – ничто не имело значения, и все же они означали все. Это была чудесная путаница ощущений, и она становилась острее всякий раз, когда Кэлен втягивала живую ртуть в свои легкие, в свою душу.

Это был экстаз.

Способность воспринимать мир возвратилась к Кэлен, будто прогремел взрыв, и все закончилось.

Свет ударил Кэлен в глаза. Пение птиц, шелест ветра и стрекотание насекомых едва не оглушили ее. Деревья и камни, увитые виноградными лозами, тонули в темном влажном тумане, текущем повсюду. Эта картина ее ужасала.

Дыши, сказала сильфида.

Эта мысль тоже привела Кэлен в ужас.

Нет.

Голос сильфиды, казалось, иссушал разум Кэлен. Дыши.

Кэлен не желала, чтобы ее выталкивали из безмятежного чрева сильфиды в этот ослепляющий и оглушающий мир.

Но она вспомнила Ричарда и вместе с Ричардом – опасность, которая грозила ему: Шота.

Кэлен выдохнула сильфиду из своих легких, исторгла из себя серебристую ртуть и всей грудью вдохнула чужой пахучий воздух. Она закрыла уши и зажмурилась, а сильфида поставила ее на край каменного колодца.

– Мы там, куда вы желали путешествовать, – сказала сильфида.

Кэлен с большой неохотой открыла глаза и опустила руки. Постепенно все вокруг встало на свои места, и она пришла в гармонию с окружающим миром. Сильфида отпустила Кэлен.

– Спасибо, сильфида. Это было… замечательно.

По лицу сильфиды волной пробежала улыбка.

– Я рада, что вы остались довольны.

– Надеюсь, я долго не задержусь, а потом нам надо вернуться.

– Я буду готова, когда вы пожелаете путешествовать снова, – сказала сильфида. – Я всегда готова путешествовать, если я бодрствую.

Кэлен спрыгнула с парапета. Среди деревьев мелькали развалины – часть стены там, полуразрушенная колонна здесь, груда булыжников на земле. И повсюду вились виноградные лозы.

Кэлен узнала мрачный лес, окружающий дворец женщины-ведьмы. Она помнила, как проходила по нему, когда Шота захватила ее и забрала в Предел Агаден, чтобы заманить туда Ричарда.

Зубчатые пики, словно венок из шипов, венчали темный лес на горизонте – горы Ранг-Шада. Темный и опасный, этот лес защищал жилище Шоты и не позволял никому приблизиться к ее дворцу.

Кэлен зябко потерла ее руки, несмотря на то что воздух был влажным и теплым. Холод пробирал ее изнутри.

Через редкие промежутки между ветвями виднелось розоватое небо. Рассвет только начинался. Кэлен знала, что дневной свет не рассеет мрак этого леса. В самый солнечный день здесь царила угрюмая темнота.

Кэлен осторожно сделала шаг, и туман разразился шипением, щелканьем, криками – вероятно, в нем скрывались какие-то звери и птицы. В луже стоячей воды мелькнули чьи-то глаза, чуть выступающие над поверхностью.

Кэлен сделала второй осторожный шаг и остановилась. Она поняла, что не знает, в каком направлении идти. Этот лес повсюду был одинаков.

Потом она сообразила, что не знает даже, дома ли Шота. Когда Ричард и Кэлен последний раз встречались с ведьмой, Шота приходила в деревню людей Тины. К ней заявился волшебник, приспешник Владетеля, и Шоте пришлось бежать. Ее могло и не быть здесь.

Нет, Надина была у нее. Шота здесь. Кэлен сделала еще один шаг.

Кто-то схватил ее за ногу и опрокинул на землю. Что-то тяжелое обрушилось ей на грудь, на мгновение лишив Кэлен способности дышать.

Из пасти, утыканной острыми зубами, покрытыми серой пузырящейся слюной, вырвалось шипение:

– С-симпатичная гос-спожа.

Кэлен судорожно втянула в себя воздух.

– Самюэль! Прочь от меня!

Сильные пальцы сжали ей левую грудь. Бескровные губы раздвинулись в злобной ухмылке.

– С-самюэль с-съест с-симпатичную гос-спожу.

Кэлен приставила костяной нож к складкам на шее у Самюэля. Другой рукой она захватила его длинный палец и отгибала назад, пока он не завизжал и не отпустил ее грудь.

Она сильнее ткнула ножом ему в горло.

– Это я скормлю тебя тем, кто водится вон в той луже. Выбирай – или ты оставишь меня в покое, или я перережу тебе глотку.

Лысая, измазанная грязью голова отодвинулась. Желтые глаза, горящие, как два фонаря, с ненавистью смотрели на Кэлен. Самюэль сполз с Кэлен, но она по-прежнему держала нож у его горла.

Самюэль поднял руку и указал в темный туман.

– Хозяйка ждет тебя.

– Откуда она знает, что я здесь?

Самюэль с шипением усмехнулся:

– Хозяйка знает все. Следуй за Самюэлем. – Он пробежал несколько шагов и оглянулся через плечо. – Когда хозяйка закончит с тобой говорить, Самюэль тебя съест.

– У меня есть сюрприз для Шоты. На этот раз она сделала ошибку. Когда я закончу с ней говорить, у тебя не будет хозяйки.

Бескровные губы Самюэля раздвинулись, и он угрожающе зашипел.

– Твоя хозяйка ждет, – сказала Кэлен. – Пошли.

Самюэль вприпрыжку побежал вперед, обходя ловушки и оглядываясь иногда, чтобы убедиться, что Кэлен идет за ним. Наконец впереди забрезжил свет, и они вышли на край утеса.

Далеко внизу раскинулась зеленая долина, где жила женщина-ведьма. Красивое место – только Кэлен от этого спокойнее себя не почувствовала. Долину окружали скалистые пики, и казалось, спуститься по отвесным скалам невозможно, но Кэлен знала, что тут есть ступеньки, вырубленные в скале. Тропинка, прячась за деревьями и валунами, обрывалась прямо у края пропасти.

Самюэль показал вниз, в долину.

– Хозяйка.

– Я знаю. Давай веди.

Вслед за Самюэлем Кэлен начала спускаться с утеса. Кое-где вилась узенькая тропинка, но в основном они шли по большим – их были тысячи – ступеням, вырубленным в скале.

Внизу, далеко в центре долины, среди ручьев и вековых деревьев, стоял ажурный дворец Шоты. На башнях и башенках трепетали разноцветные флаги, как будто там проходил праздник. Кэлен слышала, как полотнища хлопают на ветру. Это было красиво, но она смотрела с ненавистью на этот прекрасный дворец. Для Кэлен он был центром паутины. А внутри притаилась угроза. Угроза для Ричарда.

Самюэль прыгал со ступеньки на ступеньку. Он радовался, что возвращается под защиту своей хозяйки, и, без сомнения, представлял себе, как будет тушить Кэлен в большом котелке, когда хозяйка закончит с ней разговаривать.

Он то и дело с ненавистью поглядывал на Кэлен, но она едва замечала его взгляды. Она сама была охвачена ненавистью.

Шота желала Ричарду зла. Кэлен снова и снова повторяла про себя эту фразу: это был ключ. Шота хотела лишить Ричарда счастья. Шота хотела заставить его страдать.

Кэлен чувствовала, как гневная мощь вздымается в ней, готовая откликнуться на призыв защитить Ричарда. Кэлен наконец нашла способ уничтожить Шоту. Против Магии Ущерба ведьма была бессильна. Любой ее щит будет сокрушен синей молнией Кон Дар.

Кэлен чувствовала, как магия течет по ее рукам к пальцам. Синие искры уже трещали вокруг ее сжатых кулаков.

Она уже была почти охвачена Кровавой яростью.

Впервые Кэлен не боялась женщины-ведьмы. Если Шота не поклянется оставить Ричарда в покое, она превратится в прах еще до захода солнца.

День разгорался; облака рассеивались, и скалистые пики с заснеженными вершинами, казалось, росли на глазах.

Кэлен чувствовала, что у нее хватило бы могущества сровнять с землей эти горы. Стоит только Шоте высказать вслух то, что несет угрозу для Ричарда, – и она будет испепелена.